Тыловая

Время трудное, доля бренная, хмарь тревог, холодок тоски.
Я солдатские, я военные, я из пряжи вяжу носки.
Я в тылу сижу. Я носки вяжу, чтоб на фронт их отправить. Там
Ночь кровавая, пекло адово, горе с яростью пополам.

Шерстяную нитку плету-плету и молитву творю-творю.
С русским парнем сквозь расстояния тихо по сердцу говорю.
Пусть любовь моя сохранит тебя, когда ринешься напролом.
И незримый друг в самый лютый час пусть прикроет своим крылом!

За твоей спиной мать с отцом стоят и любимый твой младший брат.
Место отчее, небо синее. За тобою твой Дом, солдат!
Я в тылу молюсь, чтобы ты прошёл невредим сквозь огонь и дым.
Я носки вяжу, я молюсь, родной. Невредимым вернись, живым!

Время трудное, доля бренная, хмарь тревог, холодок тоски.
Я солдатские, я военные, я из пряжи вяжу носки.
Я хочу, солдат, чтобы ты скорей бездны адовы превозмог.
Слышишь, Родина, мы ведь сильные. Мы ведь русские. С нами Бог!

***

Сегодня снег, как очумелый,
Из поднебесной вышины
на город сыплет – белый-белый,
и кажется, что нет войны.
В тот час, когда над каждым домом
Сгустилась мировая мгла,
Как пропасть, линия разлома
по нашим душам пролегла…
Бездонный мрак на белом свете,
Смертельный выбор: быть – не быть.
Но и в войну родятся дети,
и верится, что будем жить.
И верится, что из стихии
Мужья вернутся и сыны.
Снег сыплет над моей Россией,
и кажется, что нет войны.

***

Мы собирали книги для Донецка,
Лаская каждую, прекрасную, в руке,
Чтоб в бедное обугленное детство
Послать любовь на русском языке.
Чтоб свет и силу передать в наследство
Туда, где горбятся от горя и нужды.
Мы книги собирали для Донецка.
Цветные, милые, летите, вы нужны!

***

Знал солдат войну не понаслышке,
Крепко знал. Теперь всё позади –
Ближний бой, неистовая вспышка
И отверстье жгучее в груди.
В госпитале. Так и не очнулся.
Врач – не чудотворец, явь – не сон.
Лишь едва заметно улыбнулся
И ушёл в небесный батальон.
И, наверно, сам себе неведом,
Цел и неизбывных полон сил,
Встал он в батальоне рядом с дедом,
Что фашиста бил, но не добил.
Сколько их… Навеки молодые…
С фотографий в форме строевой
Молча смотрят наши неземные,
Нас, земных, прикрывшие собой.
Он стоит – бессменный и суровый,
Он собрал героев всех времён,
Крепь державы оплативший кровью
Доблестный небесный батальон.
Вновь разлом. Оплакиваем павших,
Поминая их по всей стране,
Жизнь свою безвременно отдавших
на братоубийственной войне.

…

Все, кто тянет будни боевые
Под прицельным вражеским огнём,
Возвращайтесь целые, живые,
С радостью Победы! Мы вас ждём!

***

Я баян обниму. Он, заждавшийся, на руки просится.
Встрепенётся, вздохнёт, как живые, меха развернёт.
Он застенчиво всхлипнет коротенькой разноголосицей
И протяжную русскую сам нараспев заведёт.

Он «Лучинушку» плачет – качает басы безысходные.
Он созвучья выводит. Пронзительно. Сладко. Навзрыд.
Словно жаркой слезою, он песней текучей народною
Пробирает насквозь. Бередит на душе. Бередит...

Он заходится песней. А мне всё отчётливей кажется,
Что, как исстари, сядем за стол, соберётся родня.
И потянется песня-слеза, и всем миром заладится...
Что не песня, а русская вечность течёт сквозь меня.

***

О, чистый лист и неизвестность! Свою волшебность не тая,
Слова сквозь сумрак, боль и нежность родятся из небытия.

Слова теснятся, осыпаясь на белый лист живой пыльцой,
Снежком из форточки бросаясь в разгорячённое лицо.

В них всё проступит: вспышка счастья, утраты горестная стынь.
И хмель любовного участья. И смех. И прошлого полынь.

О, чистый лист и неизвестность! Навеки определено
Нам так беречь свою словесность, как в голод берегут зерно.